Нога зацепилась за корень дерева, и Ада стала падать. Алексей успел подставить руку под ее спину и смягчить удар, но шлепнулась она все же здорово. Красавчик оказался сверху. Он посмотрел на нее, как говорил Сергей Есенин, синими брызгами, проник в самую глубину женского сознания, и парализовал волю. Его губы приблизились и уже хотели властно захватить ее рот. Ада не могла скрыться от этого сексуального плена.

– Что вы здесь д-д-елаете? – как гром среди ясного неба, раздался над ними голос.

Ада оттолкнула Алексея в сторону и села. Она чувствовала, что лицо заливает краска. Глупейшая ситуация! Нет, на мнение Серафима ей глубоко наплевать, но застать двух учителей, лежащих на земле в недвусмысленной позе, мог любой человек, даже ребенок.

– Си-ма, – ласково пропел Алексей, отряхиваясь, – ты откуда здесь взялся? Расслабиться ни на минуту не даешь.

– Не слушайте его, он пошло шутит, – Ада смущенно смотрела в сторону. – Я споткнулась, начала падать, Алексей Михайлович хотел мне помочь и тоже свалился.

Она встала, отряхнула ягодицы от прилипших иголок и обнаружила, что они попали на влажный мох, джинсы моментально пропитались водой. Придется возвращаться на поляну с мокрой попой и получить свою порцию вопросов от детей. Ада расстроилась. Прекрасный день сразу померк. Конечно, неискушенные ученики вряд ли подумают, что классная руководительница валялась на земле с физкультурником, а вот родители – другое дело. Особенно если она выйдет из лесу с двумя мужчинами. Вот ситуация!

Ада уже открыла рот, чтобы попросить коллег оставить ее одну, как услышала голос звавшей ее Ксении.

– Я здесь! – ответила она. – Сейчас приду.

Ада зло глянула на коллег и пошла вперед, постоянно думая, как закрыть мокрые пятна на джинсах.

– Если хотите, у меня с собой есть д-д-длинный свитер. Он поможет вам спрятать конфуз, – догнал ее Серафим, а Алексей, шедший последним, только хохотнул.

– Давай Сима – спаситель несчастных училок, помоги девушке.

Его слова прозвучали неожиданно ядовито. Ада посмотрела внимательно на спортсмена. Его лицо покраснело и внезапно потеряло свою обаятельность, будто выключили лампочку, горевшую всегда в глазах. Она не понимала, в чем причина его злости. Это она должна негодовать, что оказалась из-за его глупой шутки в нелепой ситуации!

– Спасибо. Я обязательно воспользуюсь вашей помощью, – ответила она Симе, совершенно не испытывая благодарности.

Она не понимала, что происходит. Он преследует ее, что ли? Куда бы она ни пошла, везде историк оказывается со своей поддержкой. В конце концов, она взрослая женщина, прекрасно может справиться со своей жизнью сама. Ощущение, что кто-то без спроса проникает в ее личное пространство, не отпускало ее сознание.

Из ближайших кустов показалась голова Ксюры.

– Вот вы где? – удивленно протянула она, разглядывая троицу. – За грибами ходили?

– Нет, за клюквой, – буркнул Алексей. – Какие в октябре грибы?

– Я же пошутила, – кивнула на физкультурника Ксюра, глазами спрашивая у Ады, что не так с этим мужиком.

– Потом! – одними губами ответила ей Ада. – Серафим Серафимович, где ваш свитер?

– Подождите здесь. Я принесу.

Подруги остались одни. Издалека доносились звуки детских голосов, смех, свистки организаторов. Солнечные лучи пробивались сквозь ветки деревьев, оставляя то там, то тут на влажном мху желтые проплешины. «А, плевать на этого Алексея! Не буду я портить себе настроение из-за него», – решила Ада и улыбнулась.

– Что, Алешка приставал?

– Представляешь, он совсем ненормальный! Взвалил меня на плечо и понес в лес. Я теперь сомневаюсь, есть ли у него чувство меры?

– Я тебе говорила, что этот красавчик думает тем, что у него растет между ног, а ты не верила, слюнку пустила. Ах, кубики!

– Ладно тебе! Сима идет.

Серафим принес обещанный свитер. Ада сняла куртку и надела его поверх своей кофточки. Неожиданно он оказался очень мягким и приятным на ощупь. Тонкий запах моющего средства подсказал, что вещь недавно из стирки. Ада посмотрела на историка и поблагодарила его кивком головы. Больше темы для разговора не было, поэтому подруги пошли к поляне. Появились они как раз вовремя: дети уже закончили соревнования, и родители звали всех к столу.

Остаток дня пролетел незаметно. Ученики, родители и Ада ели сосиски, которые приготовили на углях взрослые, жарили насаженный на прутики хлеб и маршмеллоу, разноцветные заморские мини-зефирки. Ада ближе познакомилась с родителями Никиты, которые оказались очень веселыми и компанейским людьми.

– Вы на нашего Никитоса не обижайтесь, – басил папа, подкладывая на одноразовую тарелочку Ады подрумяненную сосиску. – Он у нас холерик в квадрате. Взрывной, как черт, но через пять минут уже жалеет о сделанном.

– Весь в тебя, – погладила мужа по руке мама Никиты, миловидная худенькая женщина. И столько ласки было в этом жесте, столько тепла, что Ада едва сдержала слезы. «Ну, почему есть семьи, где люди счастливы, – с тоской в сердце подумала она. – А где мой идеальный мужчина ходит?»

– Ада Николаевна, вы, наверное, с непривычки устали? – тихо спросил Серафим, непонятно откуда опять оказавшийся рядом.

– Нет, что вы! – испугалась она, что посторонние люди разгадают ее мысли, и встряхнула головой.

– Расскажите, как вы оказались в Москве?

Ада неприязненно посмотрела на него: сколько времени он уже сидит здесь? Почему она не заметила, что он рядом,и позволила себе расслабиться? Но капризничать не стала, и постепенно беседа наладилась.

В автобусы садились уставшие, но очень довольные и собой, и мероприятием.

Дома Ада не стала развивать тему происшествия, и Ксюша, которая весь вечер над ней подшучивала, быстро отстала. Спала Ада, как убитая. Только положила голову на подушку, как сразу провалилась в дрему.

– Что будешь делать со свитером Серафима? – спросила наутро Ксения, протягивая подруге чашку кофе.

– Не знаю. Надо бы постирать, потом вернуть. Хотя… Я его носила час, не больше. Точно не запачкала. Давай сюда!

– Подожди, сумасшедшая, он же костром пахнет!

– Вот сам и постирает. Вдруг я испорчу дорогую вещь.

В школе первым делом она пошла в учительскую, чтобы найти Серафима.

– Он ушел на урок в ваш класс, – сдавленно произнесла обществовед Елена Петровна, с трудом расстегивая сапоги.

– Вам помочь? – пожалела пожилую женщину Ада и присела.

– Еще чего! – буркнула та, сунула ноги под диван и выпрямилась.

Ада смотрела на ее красное от натуги лицо и думала, что никогда не станет полнеть, чтобы в старости чувствовать себя так же плохо и неуверенно, как эта женщина.

Она пожала плечами и стала подниматься на третий этаж. Мимо бежали ученики, здороваясь и смеясь, спешили на уроки учителя.

– Не обращайте на нее внимания, – догнала ее преподаватель математики, Ирина Ивановна. Она в последние дни часто подсказывала ей нюансы работы в лицее. Ада даже чувствовала к ней симпатию и была бы не против сблизиться.

– Почему?

– У этого человека всегда настроение плохое. Но в то же время будьте осторожны с ней в разговоре. Елена Петровна – бывший завуч. Она привыкла делегировать поручения, поэтому сама ничего не делает своими руками.

– А чем мне это грозит?

Ада остановилась у своего кабинета, не торопясь заходить: у нее не было первой пары, но по требованиям администрации, она должна была появляться в школе с утра, чтобы контролировать класс. Ада не понимала эти условия, потому что зарплату учитель получает только за проведенные уроки. Окна ему не оплачиваются, и отчитываться перед администрацией, где он находится в это время: спит, сидит в буфете, идет в магазин или проверяет тетради – учитель не обязан. «Кажется, положение о классном руководстве трактуется здесь в своих интересах», – решила Ада и не стала лезть в устав со своими правилами.

– У тебя урок есть? – спросила Ирина Ивановна, легко переходя на «ты».

– Нет.

– У меня тоже. Пойдем ко мне в лаборантскую, кофейку выпьем и поболтаем.